Муж спал и не слышал ни гудков, ни радио, хотя оно беспрерывно повторяло: «Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!» — Вставай же, воздушную тревогу объявили!

—  Когда? — деловито спросил он.

— Десять минут назад, — я посмотрела на часы: было без пяти минут шесть.

—  Зря ты меня разбудила — ракеты уже на подходе! До Урала они должны лететь двадцать две минуты.

—  Что же делать?

—  А ты посмотри в окно — это будет красивое зрелище. Когда ракеты входят в стратосферу — это похоже на падающие звезды...

Ну, значит, есть же в этом хоть что-то хорошее! Я выглянула на улицу — никого. Что это значит? Да, должны отключить воду, свет и газ, вспомнила я смутные сведения из школьной программы по гражданской обороне. Включила воду — нет. Но ее уже месяц нет в нашем городе. Сегодня 12 апреля, а последний раз я мылась 12 марта. Свет оказался. Включила телевизор. Там изображали аэробику для здоровья, которое теперь не понадобится. Но как же так: ракеты летят, а Москва показывает танцы. Хотя почему бы нет? Атомная станция в Чернобыле взорвалась, а киевлян на демонстрацию вывели.

Загудел автобус. Я снова выглянула в окно; офицеры из соседнего подъезда ловко и дисциплинированно осуществляли посадку, их провожали жены и дети. Все были с вещами, одеты по-походному. Тогда я тоже разбудила своих детей и вывела на улицу. Муж кинулся звонить из автомата в милицию. В это время подъехал еще автобус — в него уселись жены и дети военных. Я попросилась с детьми на свободные места, но мне отказали. Сейчас эти люди уедут и спасутся. От них на земле пойдет род людской. Офицерский.

И когда только муж дозвонится! Все занято, занято.

Народ кругом появился — все наконец проснулись. Бегут с растерянными лицами. И только одна женщина совершенно спокойна. Все к ней: не знает ли она, куда нужно отправляться?

— Ну не знаю, куда вам, а я лично иду на работу!

В это время муж дозвонился до милиции. И что оказалось? Это ложная тревога. Он скорее звонить на радио: дайте же отбой!

—  А вы дайте нам текст!

—  Какой текст! Вы что?

—  Не можем без заверенного текста выйти в эфир.

—  Да вы понимаете, что вы говорите! — закричал муж.

—  Отлично понимаем. Мы все полетим с работы, если выйдем в эфир без заверенного текста.

В это время нам под ноги упало два тела. Похоже, студенты-первокурсники, шутки ради запертые на ключ,  выпрыгнули со второго этажа. Лежат с переломанными ногами и разговаривают по-немецки. Оказывается, они к нам из ГДР учиться приехали. Вот теперь международный конфликт будет. Но в этом есть и кое-что хорошее! Муж мой только заявил в милицию, что иностранцы из окон выбрасываются, как через пять минут по радио отбой объявили.

Вернулись мы в свою квартиру. А сосед наш — Валентин Иванович — только что проснулся, умывается.

—  Слышали? — спрашиваю.

—  Что?

Значит, ничего не слышал. А уж доводил он нас: то из-за кошки нашей он спать не может, то ему плач нашего ребенка мешает — сразу просыпается и уже не может заснуть. А вот заводских гудков сосед не слышал. Вот, оказывается, как он бессонницей страдает! Есть же в этой тревоге хоть что-то хорошее — теперь мы докажем, что не мешаем ему спать.

Попили мы с мужем валерьяночки — и на работу. Он детей взял — в сад завести, как наиболее уравновешенный сегодня. Обычно я их по пути завожу. Но сегодня я что-то не в себе. Иду: навстречу мужчины с пряниками. В прозрачных кульках таких пряники. Неужели после тревоги чадолюбие во всех отцах проснулось? Или у меня галлюцинации? Дальше — хуже. На Карла Маркса отчетливо вижу плакат: «Конец света». И рядом для убедительности висит «Ремонт обуви». Оглянулась — внимания никто на это не обращает. Подошла поближе. Яблоко изображено, падающее с яблони, рядом буквы: «Конец света». Точно у меня галлюцинации. Но ведь галлюцинации бывают сначала слуховые, а уж потом зрительные. И тут я вспомнила, в почтовый ящик раньше бросали какие-то предупреждения о конце света. Одна из религиозных сект. Наверное, ошалели от гласности — плакаты вывешивать стали. Я все-таки подошла к мужчине с уверенными повадками и спросила:

— Вы это видели?

Он понял меня превратно: всю оглядел, взял под руку и сказал:

— Все вижу. Сапоги я вам куплю. Вас как зовут?
Сапоги у меня, конечно... Но сейчас важнее разузнать о конце света. Не слишком ли это для нас бедных: и воздушная тревога, и конец света! Тут ко мне подошла девушка и все объяснила: висит это еще с 1 апреля. На Карла Маркса проводились юморины. Плакат просто забыли снять. Как же, помню: были юморины! Вместо вина в «винно-водочном» торговали молоком. Очередь образовалась огромная, потому что с молоком нынче хуже, чем с водкой. Юмора не получилось, но зато было в этом и что-то хорошее. Молока набрались.

—  А пряники? — спросила я у девушки. — Почему все несут их?

—  На брагу. Выкинули сегодня в городе сразу два сорта. Из них же сейчас брагу делают.

Успокоилась, подхожу к своей конторе, догоняет меня Алла.

—  Тревогу слышала? — спрашиваю ее. — Ну и что стала делать?

—  А, говорю мужу: «Давай с тобой в последний раз!..» А он говорит: «Давай!» А потом эти сволочи объявляют, что тревога ложная.

—  Так ведь слава богу!

—  Но мы-то думали: конец! И ничего не предприняли. Понимаешь?

Вечером дочка-пятиклассница попросила рубль. Зачем? У ее подруги по классу папа умер. Переволновался из-за тревоги и умер. Класс на венок собирает.

Для одного дня это уже слишком. Я решительно включила телевизор, чтобы отвлечься. Передавали интервью с начальником гражданской обороны города.

Репортер. Вы знаете, что сегодня были инсульты, инфаркты, смерти?

Начальник ГО. Что делать: все люди смертны. [Героине, видимо, это показалось. На самом деле в этот день по телевидению было интервью с директором городского водоканала.

Вот его содержание:

Репортер: Мы получаем телеграммы с жалобами на отсутствие воды.

Директор: Да, воды нет по причине весеннего паводка.

Репортер: Но ведь паводки бывают каждый год!

Директор: Да, это природа!]

Прошел месяц. Все успокоились. Только моя коллега Алла все еще взволнована: вставать ей на учет по беременности или нет. С одной стороны, сейчас не время заводить детей. С другой стороны, муж с того дня стал избегать супружеских обязанностей. Может быть, для нее это последний шанс. К тому же у него на работе детным обещают квартиры. Так что во всей этой истории есть и что-то хорошее.